Музыка под занавес - Страница 4

Сегодняшняя ночная смена в морге состояла всего из двух человек. Один — крепкий сорокалетний мужчина, похожий на бывшего заключенного: из-за воротника его рабочего халата виднелась выцветшая синяя татуировка, поднимавшаяся почти до половины шеи. Ребусу потребовалось совсем немного времени, чтобы понять, что татуировка изображает что-то вроде змеи. Второй санитар был намного моложе — неуклюжий худой парень в очках.

— Как я понимаю, — обратился к нему Ребус, — это ты — любитель поэзии?..

— У нас его прозвали Лордом Байроном, — проговорил старший из мужчин неприятным, скрипучим голосом.

— Я почему его и узнал… — заторопился молодой санитар. — Только вчера я был на вечере, где он читал свои стихи… то есть уже позавчера, — поправился он, поглядев на часы. Это движение напомнило Ребусу, что полночь уже миновала. — И он был одет в точности как сейчас.

— Ну, опознать его по лицу довольно сложно, — скептически заметила Шивон.

Молодой человек согласно кивнул.

— И тем не менее… К тому же я хорошо запомнил его прическу… и куртку. И ремень в джинсах.

— Так как же его звали? — спросил Ребус.

— Федоров. Александр Федоров. Он русский, поэт. У меня в подсобке лежит книжка с его автографом. Он сам мне ее надписал.

— Теперь она, должно быть, стоит целую кучу бабок, — заметил старший санитар, проявляя неожиданный интерес к поэзии.

— Не мог бы ты ее принести? — попросил Ребус.

Молодой санитар по прозвищу Лорд Байрон с готовностью кивнул и, повернувшись, вышел. Ребус молча созерцал ряды металлических дверец многосекционного холодильника.

— Где он лежит?

— В третьем отсеке. — Санитар с татуировкой постучал костяшками пальцев по нужной дверце.

Ребус заметил, что в специальные пазы на ней уже вставлена карточка с датой и временем, но без указания имени.

— Я думаю, Лорд Байрон не ошибся, он у нас парень башковитый.

— И давно он здесь работает?

— Месяца два… По-настоящему его зовут Крис Симпсон.

— Как вы думаете, когда сделают вскрытие? — вставила Шивон.

— Как только патологоанатомы соизволят появиться.

Ребус взял со стола свежий выпуск «Ивнинг ньюс» и стал рассеянно его просматривать.

— Не везет «Сердцам», — сказал санитар. — Присли выперли из капитанов, да и постоянного тренера у них тоже нет как нет.

— Сержант Кларк болеет за другую команду, — ответил Ребус и, подняв газету, показал Шивон первую страницу. В Пилриг-парке неизвестные напали на подростка-сикха и отстригли ему косичку.

— Скинхеды орудуют, — вздохнула Шивон. — Слава богу, не наш район.

Позади раздался звук шагов, и все трое обернулись, но это был всего лишь Крис Симпсон, который держал в руках тоненькую книжицу в твердом переплете. Ребус нетерпеливо шагнул к нему и, завладев книгой, повернул ее так, чтобы рассмотреть фотографию на задней стороне обложки. С фотографии на него глядело худое, неулыбчивое лицо.

Ребус показал книгу Шивон, но та только пожала плечами.

— Куртка та же самая, — сказал Ребус. — А на шее какая-то цепочка.

— На вечере, когда Федоров читал свои стихи, цепочка была на нем, — подтвердил Симпсон.

— А на парне, которого доставили к вам сегодня вечером?

— Не было. Я бы заметил. Вероятно, они ее забрали… ну, те, кто на него напал.

— Или все-таки не он?.. Сколько времени Федоров пробыл в Эдинбурге?

— Я не знаю точно. Насколько мне известно, он приехал, потому что получил в университете что-то вроде преподавательского гранта. В России Федоров не живет уже несколько лет — по политическим причинам, как мне помнится. Во многих стихотворениях он называет себя изгнанником.

Ребус не торопясь перелистывал страницы. Книга была на английском; она называлась «Астапово-блюз» и содержала стихотворения, озаглавленные «Раскольников», «Леонид», «Помни ГУЛАГ» и так далее.

— Что означает это название — «Астапово-блюз»? — спросил Ребус у Симпсона.

— Астапово — это железнодорожная станция, где скончался великий Толстой.

Старший санитар усмехнулся:

— Я же говорил, что Байрон — парень башковитый!

Ребус протянул книгу Шивон. Та открыла ее на титульном листе и прочла сделанную размашистым почерком дарственную надпись, в которой автор советовал «дорогому Крису» «хранить веру, которую я храню и которую потерял».

— Что он имел в виду? — поинтересовалась она.

— Я сказал, что тоже хотел бы стать поэтом, а он ответил: это означает, что я им уже стал. Я думаю, Федоров имел в виду, что верит в поэзию, но утратил веру в свою страну. — При этих словах Крис слегка покраснел.

— А где именно проходил вечер? — спросил Ребус.

— В Шотландской поэтической библиотеке, неподалеку от Кэнонгейта.

— На вечере он был один или, может быть, с женой, с издателем?

Симпсон неуверенно покачал головой:

— Я не знаю точно. Вообще-то Федоров настоящая знаменитость. Говорили даже, что он может получить Нобелевскую премию.

Шивон захлопнула книгу.

— Мы всегда можем обратиться в русское консульство, — заметила она.

Ребус медленно кивнул. Снаружи донесся шум мотора — к моргу подъезжала какая-то машина.

— Кажется, кто-то из наших профессоров наконец проснулся! — встрепенулся старший санитар. — Идем, Байрон, нужно подготовить секционный зал.

Крис потянулся за своей книгой, но Шивон прижала ее к себе.

— Вы не против, если я пока оставлю ее у себя? — спросила она. — Обещаю, что не стану продавать ее через интернет-аукцион!