Музыка под занавес - Страница 85

— Я только кое-что ему сказал, — приветливо пояснил Ребус.

— Что и кому вы сказали? — уточнила она.

— Твоему соседу Эдди. Тому самому, с помощью которого ты пыталась нас надуть.

И с этими словами он вышел из подъезда и отпер дверцу машины. «Сааб» был припаркован с нарушением правил, но на сей раз обошлось без штрафа.

— Удачный день, черт побери! — сказал себе Ребус и сел в салон. Только недавно у него дошли руки установить в «саабе» сидиолу, и сейчас он достал из конверта подарок Джентри и вставил в проигрыватель. Внимание его привлекли названия музыкальных композиций.

«Все мужчины Меган». «Страдающий певец». «Блюз преподобного Уокера». Черт побери, они ему уже нравились. Отрегулировав громкость, Ребус достал мобильник и позвонил Шивон.

— Готова спорить, что ты в пабе, — сказала она вместо приветствия.

— Побереги деньги, Шив, ты и так должна мне двадцатку.

— Не верю ни единому слову, — отрезала она.

— Поверишь, когда услышишь. Я сейчас на Блэр-стрит… — Ребус выдержал театральную паузу. — Нэнси Зиверайт достает дурь у парня по имени Сол. Ее сосед по квартире думает, что он сам называет себя в честь солнца, но мы-то с тобой знаем, что это не так.

— Сол? Неужели это…

— Надеюсь, Тодд тебя не слышит?

— Он готовит мне кофе.

— Как мило с его стороны.

— Значит, это Сол Гудир?.. — медленно проговорила Шивон, словно пытаясь осмыслить услышанное. — Что это у тебя играет? — спросила она после довольно продолжительной паузы.

— Сосед Нэнси. Он, оказывается, неплохой гитарист.

— Он не с тобой в машине, нет?

— Я думаю, сейчас он выясняет отношения с нашей мисс Зиверайт. Но он подарил мне диск со своими демозаписями.

— Это потрясающе, Джон. Думаю, ты и сам не помнишь, когда в последний раз ты слушал что-то, записанное после 1975 года…

— Но ты же подарила мне альбом «Элбоу»…

— Да, верно. — Шивон слегка откашлялась и вернулась к оставленной теме: — Значит, теперь нам нужно добавить в наш список и брата Тодда?

— Всегда приятно, когда есть чем заняться, — утешил ее Ребус. — Ну а как насчет Джима Бейквелла? Надеюсь, на него у тебя времени хватит?

— Я пока не смогла с ним связаться.

— А что Макрей?

— Хочет усилить нашу группу еще двумя десятками детективов.

— Почему не двумя сотнями?

— Он собирался отозвать с Фетис-авеню Дерека Старра, представляешь?

— Представляю. Это значит, что из начальника ты превратишься в заместителя.

— Если бы только у меня были заместители!

— Нужно было слушать меня, Шив, я мог бы дать тебе пару советов. Хочешь, встретимся вечером в пабе?

— Извини, но сегодня мне хотелось бы лечь пораньше.

— Извиняю, но не надейся, что я забуду об этой двадцатке. — Он дал отбой и сделал музыку погромче.

Джентри что-то мычал себе под нос в такт мелодии, но Ребус сомневался, что так было задумано с самого начала. Скорее всего, микрофон оказался слишком чувствительным. Первая вещь — «Мужчины Меган» — все никак не заканчивалась, и он спросил себя, существовала ли эта любвеобильная дама в действительности. В задумчивости Ребус продолжал разглядывать листок бумаги с названиями композиций, и вдруг ему показалось, что он различает с обратной стороны какие-то буквы. Вытащив из конверта сложенный пополам листок, Ребус развернул его. Как он и думал, там было написано название студии, где Эдди Джентри делал свою демонстрационную запись.

«Риордан студиоз».

25

Ребус сидел перед отдельным видеомонитором, который Грэм Маклеод установил в углу зала специально для него. Рядом громоздились видеокассеты. Западный район городского центра, вечер того дня, когда погиб Федоров…

— Ты меня под расстрел подведешь, — жаловался Маклеод, доставая кассеты из запертого металлического шкафа.

А теперь Ребус вот уже час сидел в Центре наблюдения и контроля, время от времени нажимая то «поиск», то «паузу». Съемки велись с камер, установленных на Лотиан-роуд, Шэндвик-плейс и Принсес-стрит, и он просматривал их в надежде увидеть на пленке Сергея Андропова, его водителя, Кафферти или любого другого человека, в той или иной степени связанного с делом Федорова. Однако до сих пор похвастаться ему было решительно нечем. Гораздо более содержательными могли оказаться записи из отеля, который имел свои камеры наблюдения, однако Ребус сомневался, что управляющий отдаст их без серьезного сопротивления, а просить Шивон направить в «Каледониан» официальный запрос он не решался.

В целом обстановка, царившая в рабочем зале ЦНК, Ребусу нравилась. В ней было что-то успокаивающее, внушающее уверенность. За час, который Ребус провел в центре, камеры зафиксировали один акт вандализма и засняли на Джордж-стрит известного магазинного вора. Операторы перед мониторами действовали профессионально и без суеты; они были спокойны, как самые обычные телезрители, и Ребус спросил себя, не напоминает ли им эта работа одно из телевизионных реалити-шоу. Особенно ему нравилось, как ловко эти молодые парни и девушки управляют камерами при помощи джойстика, поворачивая их в нужном направлении или увеличивая картинку, если что-то казалось им подозрительным. Создавалось впечатление, что от их внимательных взглядов просто невозможно укрыться, но, несмотря на это, у Ребуса не возникало ощущения, будто он живет в полицейском государстве, о скором появлении которого любила разглагольствовать пресса. С другой стороны, Ребус не мог не подумать о том, что если бы он сам здесь работал, то вел бы себя куда как осмотрительнее — не ковырялся бы в носу и не чесал спину на улице. Да и в пабах и магазинах тоже следовало быть осторожнее.